– А если это Тимур или Настя – вдруг они все-таки вернулись?

– Возьми карабин, – поколебавшись, бросил Олег, возвращая Гале оружие. – Прикрой меня – я посмотрю, кто это.

– Хорошо, – сосредоточенно кивнула Галя.

Из одежды на лежавшем лицом вниз человеке имелись лишь серые «ковчеговские» брюки. Правая его нога была обута, левая стопа боса и черна – словно обуглена. На обнаженной спине не осталось гладкого места – всю ее покрывали страшные бордово-коричневые ожоги. Темные волосы были опалены.

Осторожно коснувшись неприятно-холодного тела, Олег перевернул его. Лицо человека оказалось изуродовано, но все же Светлов узнал его почти сразу.

– Это Курт! – выпалил он, оборачиваясь к Гале. – Курт Мюллер! Я общался с ним у Вагнерсбурга, когда мы подсовывали немцам Чужую под видом Отто!

При упоминании Чужой в груди у него снова что-то болезненно сжалось, но отвлекаться на самобичевание было не ко времени.

– Он жив? – спросила между тем девушка.

– Похоже, что нет, – покачал головой Олег. – Остыл уже. И твердый, как камень…

Тем не менее, юноша попытался нащупать у немца пульс – безуспешно, конечно же.

– Похоже, он пришел со стороны пустыни, – заметила Измайлова, указав стволом карабина на борозду в траве. – Точнее, приполз. Ночью или вчера.

– Похоже, – согласился Светлов. – Так, а это у нас еще что такое?

Кисть покойника сжимала какой-то небольшой угловатый предмет. С усилием расцепив скрюченные мертвые пальцы, Олег высвободил его – это оказалась пирамидка, формой и размером напоминавшая батарейку из энергоцентра, только не золотая, а серебристая. И без каких бы то ни было рисок или бороздок возле вершины.

– Это то, что я думаю? – выговорила Галя, слегка нахмурившись.

– Что бы это ни было, он пронес эту штуку через пустыню, – задумчиво рассудил Светлов. – При нем нет оружия, нет воды. Он потерял в пути ботинок и футболку. А эту штуку сберег!..

…– А почему она такого странного цвета? – спросила девушка. – И без значков, как остальные?

Разговор они продолжили уже в Тиньши. Пирамидка лежала на столе, склонившись над ней, Олег и Галя внимательно разглядывали нежданную находку.

– Не знаю, – пожал плечами Светлов. – Может, немецкие все такие?

– Китайские, наши, английские и американские – золотые, – заметила Измайлова. – И все – с особыми отметками. Турецких я не видела, но Хюррем как-то говорила, что они того же типа. С чего бы вдруг немецким отличаться от остальных?

– Не знаю, – повторил Олег.

– Слушай, а давай попробуем ее подключить! – предложила внезапно девушка. – Вдруг сработает? Это же лишний год с энергией!

– А если, наоборот, все тут разом вырубит – и уже навсегда? – с сомнением покачал головой Светлов. – Может, это такой троянский конь, которого немцы хотели нам подбросить?

– Тоже верно, – кивнула Измайлова. – А давай тогда потом ее подключим, когда здешние окончательно сядут и терять будет уже нечего?

– Через девять лет? – уточнил Олег. – Почему бы и нет?

Девять лет, пусть даже неполные – долгий срок. Пока же его больше занимало то, что произойдет через девять месяцев, отсчет которым тоже уже вовсю пошел.

Там девять и здесь девять. Правильное число – куда деваться! А значит, все у них будет хорошо.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Москва, Сити, ресторан «Девятое небо», 31 мая 20… года

– Зачем вы привели меня сюда? – спросила Настя.

Заказанный «пани Горской» столик располагался в закрытой кабинке, напротив панорамного окна, выходившего на Москву-реку. Мост «Багратион», рухнувший во время событий прошлого лета, все еще не был восстановлен до конца, но по узкой набережной вовсю сновали машины, по тротуарам спешили по своим делам пешеходы, а на речной глади пыхтел бело-голубой теплоходик – российская столица понемногу возвращалась к своей обычной, докатастрофной жизни. Вот и ресторан под крышей башни работал и, кажется, на недостаток клиентов не жаловался.

Настя терпеливо дождалась, пока чопорный официант принесет их заказ, разольет по бокалам ледяное шампанское и удалится, – и только после этого задала «польке» свой вопрос.

– Наверное, эта личина делает меня сентиментальной, kochanie, – улыбнулась ее спутница. На блондинке были излюбленная белая блузка с голубым узором, узкая черная юбка и босоножки на шпильке. Насте она перед высадкой на родную планету выдала прямые синие джинсы, которые оказались девушке немного тесноваты, оставив ей стандартные «ковчеговские» футболку, куртку и обувь. – В миг торжества захотелось вернуть тебя туда, где все когда-то началось. Территория ВДНХ для публики пока закрыта – поэтому сюда.

– Я не про конкретное место, – мотнула головой девушка. – Я в целом про Землю.

– Тот же ответ, kochanie. Nazdrowie! – подняла «пани Горска» бокал.

– И вам не хворать, – звякнув стеклом о стекло, Настя пригубила от своего. – Трутень мне сказал, что никакого галактического шоссе на самом деле не планировалось, – начала она с самой сути, отставляя шампанское. Это не было вопросом.

– Он был догадлив, этот твой трутень, – ничуть не смутившись, кивнула «полька». – Нет, точка выхода на орбите Юпитера имеется – как не быть – но по галактическим меркам это, конечно, никакое не шоссе – так, проселочек. Знала бы ты, сколько усилий потребовалось страте, чтобы выдать ее за нечто, стоящее сноса населенной планеты!

– Но зачем? – поинтересовалась Настя.

– А трутень тебе не объяснил? – усмехнулась «пани Горска».

– По-моему, он сам этого толком не понимал, – осторожно заметила девушка. – Его несколько иные вопросы занимали.

– Да уж, каждому – свое… В общем, это как раз то, о чем я и собиралась тебе рассказать. Говорю же: становлюсь сентиментальна… Тем более, что теперь это уже ни для кого в галактике не секрет. А как твой наставник в страте, дорогой мой жнец семьдесят третьей касты, я просто обязана заниматься твоим образованием… Ты же знаешь, как у нас устроены семейные ячейки? – задала вопрос «полька».

– В самых общих чертах, – качнула головой Настя.

– Они формируются из представителей разных каст. Минимальное необходимое число – шесть участников. Семьи Приближенных включают девять хвостов. Семья Неназываемого – не менее восемнадцати. Нынешний Неназываемый, кажется, побил рекорд, включив в свою ячейку все семьдесят две доступные на тот момент касты.

– Маньяк какой! – хмыкнула девушка.

– Политик, по-вашему, – поправила ее наставница. – Просчитавшийся политик. Семьдесят два – правильное число. Кто же мог подумать, что внезапно появится семьдесят третья каста?! А традиция требует, чтобы представитель низшей касты непременно вошел в семью Неназываемого. Но тогда там будет неправильное число участников! Для Неназываемого такое совершенно недопустимо. Но изгнать кого-то из ранее взятых в семью – ничуть не меньший позор! Как говорится, куда ни кинь – всюду клин… Так что скоро у нас будет новый Неназываемый. И если прежний благоволил сеятелям и пахарям, его преемник – а никаких сомнений по поводу его кандидатуры нет – станет покровительствовать нам, жнецам. Вот так вот, kochanie.

– То есть появление на Земле трутня было подстроено? – уточнила девушка.

– Совершенно верно. Сеятелям подкинули идею, что они могут перехватить у нас контроль над прокладкой перспективной трассы, а остальное они уже сделали сами. Приходилось лишь время от времени слегка их направлять.

– А если бы «Ковчеги» не проголосовали в пользу Земли?

– Все было рассчитано достаточно тщательно. Кроме того, имелась целая череда запасных планов. Возможно, какой-то из них в итоге и сработал – здесь, признаться, я не в курсе. На ранней стадии миссии меня не посвящали в детали происходящего, используя «в темную» – так было лучше для страты.

– Но когда вы вернулись за нами в Тайланд – уже все знали?

– Знала, – подтвердила «полька». – К тому моменту основную ответственность за ход миссии страта возложила на меня.